Артём Киракосов о Станиславе Гончарове

 

Станислав Гончаров - яркий, артистичный, экстравагантный, неисправимый, философичный и непослушный, свулканизировавший выплеском в мир тысяч своих масштабных творений самых разнообразнейших стилей, техник, жанров, почерков. Его творчество не знало ученичества, падений, установки на паузу, отдыха, пробуксо­вок. Он с самых первых курсов Ростовского художественного училища (1958-1963) стараниями своих великих учителей Тимофея Теряева и Германа Михайлова сразу встал мастером на обе ноги, восприяв через них уроки Ван Гога, Гогена, Дионисия, Рублёва, Сарьяна, Петрова-Водкина, Филонова и Боттичелли...

Будучи совсем молодым человеком, но обладая качествами и даром мудрой гражданственности и нежной ли­ричности, поддержанный Дмитрием Сарабьяновым, Георгием Костаки, Виктором Шкловским, Сергеем Шеффом, многими другими известными своими старшими наставниками и современниками, а также друзьями-сверстни­ками, Гончаров создаёт, трудясь в Ставрополе (1964-1972), свой стиль, тему, язык, неповторимые, узнаваемые лаконичные и мощные по пластически лапидарному посылу и музыке образного строя композиции.

Как многие, мигрируя к тиши от буйств (1973-2003), Гончаров склоняется в конце к печали, обречённости, усталости и молчанию, завершая жизнь скромнейшей восстановительной плотницкой работой по дереву в усадебном храме Спаса Нерукотворного музея-заповедника Мураново, рядом с которым живёт своей семьёю, с любимыми им: супругой Татьяной и дочерью Оксаной. Вся троица становится главными действую­щими лицами холстов художника...

Труды во славу Христа, спасение памятника замечены и отмечаются Церковью грамотой и благословением на творчество; - разве часто такое?

Искусство Гончарова никогда не пряталось, а всегда только наступало, особенно на тех, кому ни он, ни оно не нравилось: Гончаров - провокатор, отчаянно-маясь, весело и задиристо звавший уничтожающий огонь на себя, не просидел ни секунды жизни в покое да мире; вот и нынешняя его развёрнутая масштабная трёхэтажная (в прямом смысле) выставка в легендарной московской Галерее На Чистых Прудах вкупе с презентацией большого альбома и фильма о нём, открывающимися его мемориальными и интерактивны­ми музейными площадками и экспозициями - уверены - не комфортное времяпрепровождение, а, скорее (наоборот), - испытание всем нам!

Артём Киракосов, реставратор, куратор выставки,

Дом-музей-мастерская Станислава Гончарова, Данилово, 25 сентября 2022

 

Выставка работает с 1 октября по 1 ноября 2022 на 3-х этажах ежедневно с 1000 до 2000 без выходных и перерывов, вход свободный, телефон для справок: +7 (985) 928-85-74, - по адресу: Москва, Чистопрудный бульвар, 5 (вход со стороны Гусятникова переулка в здание Делового центра ТПП РФ), - проезд до станций метро: Сретенский бульвар, Чистые пруды, Тургеневская

 

 

 

„Я БЫЛ ПРЕДАН ДОРОГЕ, ЧТО ВЕЛА МЕНЯ" -

лучшая живопись Станислава Кирилловича Гончарова
в постоянной экспозиции «Галереи На Чистых прудах»

 

Гончаров (1940, Алчевск Коммунарск Ворошиловск, Донбасс - 2003, Сергиев Посад Загорск, Россия) - не просто задира, забияка, грубиян, больной классическими русскими болями и болезнью хулиган (как думали, обманываясь, про Есенина; так давайте же и вспомним, что великий русский поэт Эпохи Революции Сергей Есенин написал В.С. Чернавскому: „Если бы не пил, разве мог бы я пережить всё, что было?"), а гораздо хуже Гончаров: он - лютый - дуэлянт! А мишени его? - Да нет же, не такие (коротышки в искусстве - типа „живые" ещё), как вы. Он знает толк в этом деле, с кем драться-мериться силой горения, поэзией огня своего живого творческого гения имеет смысл, кого вызывать на поединок из «Книги Мёртвых» Пантеона Искусств, назначая и выбирая противниками лучших самых, у которых он подбирает перчатку вызова, брошенную в Истории, якобы, ему лично, как считает...

И среди всего этого сонма избранных первый - его кумир с юности и по погибель сам Vincent van Gog. Именно с ним Станислав Кириллович и переговаривается всю жизнь, переписывается мыслями и картинами, отправляя (картину) «Письмо Ван Гогу», 1975, дебатируя в одиночку за двоих (разыгрываясь, как в партии в шахматы, с самим собой?), ему именно позирует сам на своей картине и с любимым ему Ван Гогом на пару (выбросив любого из конкурентов, типа ближайшего Ван Гогу Гогена) пишется в знаковом своём «Автопортрет с художником Винсентом Ван Гогом», параллельно отбирая (выбивая из рук) оружие кисти у остальных, по ком отстреливался и на ком оттоптался по жизни с двух рабочих огнестрельных умелых рук сполна: Гоген, Марке, Леже, Возрожденцы, Филонов, Поллок, Пикассо, Зверев, Вейсберг, Петров-Водкин, Рабин, Целков, Попков, весть круг коллекционера Георгия Костаки, Салахов, Струлёв, Дмитрий Жилинский, Гурий Захаров, сама Наталья Гончарова и его другой однофамилец, любимец, эпистолярный адресат и старший современник, давший разом ахом, сходу ему рекомендацию, как и Жилинский, и Гурий Захаров, в «Союз» (так называемых художников), к кому, ошарашенному таким хамством, Гончаров обращается фамильярным запросто: „Привет, тёзка?"

Гончаров - мыслитель, живописец, лирик, легенда, которую помнят: Донбасс, Ростов, Ставрополье, Минск, Радонежье, Сергиев...

Он - словно игла, сшивает своею жизнью всё Восточное Славянство: родился на Украине, жил и писал в Белоруссии, учился, расцвёл и почил в России, в его библиотеке - книги на трёх главных ведущих восточнославянских языках: украинском, белорусском, русском; - он болеет Родиной, как любовью единственной повенчан до гроба, смертельно и навсегда, с юности получив символическое благословение и окрещение мучиться единством корней из редкого, купленного им на юго-русских развалах, издания «Толкового словаря» живого великорусского языка своего земляка, этнографа и лексикографа луганчанина Владимира Даля!

Искусство его - не знало ученичества, падений, прошло множество метаморфоз, переживаний и ориентиров, преобразований, периодов и перерождений роста и во всём и всегда - состоявшееся, победительное.

С самого начала ему несказанно везло: он купался в заботе и искренней любви выдающихся педагогов: Тимофея Фёдоровича Теряева, ученика Мартироса Сергеевича Сарьяна, и Германа Павловича Михайлова, ученика Павла Николаевича Филонова, - создавших удивительную атмосферу творческого горения в Ростовском художественном училище, открывших Гончарову и прививших ему любовь к Ваг Гогу, Сарьяну, Петрову-Водкину, Филонову, древнерусской фреске и иконописи, итальянцам Возрождения, к Рублёву и Дионисию, у них Станислав научился учиться, напитываться полнотой через живое и произведения и непрерывно отдавать в мир и небу на холст и в чистый лист лучшее из себя! 

Он? - непокорный, несмиренный, алкал и воинствовал всё сделать лучше всех, за какой бы стиль не хватался сходу и прямо и чей бы флаг в искусстве (как исходно и исконно свой) над собою ни подымал: „Я писал в вечном единоборстве со всеми остальными, теми, кто претендовал на призовые места", - и не задумываясь даже ни мгновения, Гончаров сбрасывал с себя вон все „путы необходимости - быть, как все"!

„Входя в мир того или иного художника, С.К. Гончаров как бы ассимилировал его в себя, не поступаясь при этом ни граном своей индивидуальности. Креативная учёба! Пиетет перед великими не означает отказа от себя. Наоборот: у С.К. Гончарова это своеобычная синергия - сотворчество со всем сонмом любимых художников.

Откуда такая ненасытность?

<...>

И пропустить через себя. И претворить в новое! Художник справляется с немыслимыми перегрузками. Преизбыточность становится важнейшей чертой его творчества", -  Юрий Линник, который, говорят, как увидел картины Гончарова, сразу сел писать, воскликнув: „Здесь не один, а десятки разных художников..."

Бескомпромиссный: „Искусство было смыслом жизни, а теперь его хотят сделать средством жизни", - люто ненавидящий всякий сговор и торговлю, „продукт" и „товар", как мы бы сейчас сказали, само ценообразование на творчество: „Ведь этому нет цены".

Горел!

И сгорел...

Оставив нам - тысячи своих произведений!  

Вот 20 лет (почти), как нет его, а люди всё не могут забыть Гончаровы выходки. Как-то всё удавалось Гончарову, в том числе поступить, не вылететь и закончить Ростовское художественное училище, расплачиваясь хорошей игрой на гармони и активным участием в художественной самодеятельности, 11 лет при его таланте и умении и даре обольщения словом и улыбкой безрезультатно поступать во все имеющиеся крупные художественные ВУЗ-ы двух культурных наших столиц, страдать и плакать, одновременно ругаясь, пылать в восторге и замирать в ужасе своём «Мусорология сточных вод, стекающих в очи родников», 1974, по гибнущему нашему Шарику Земному: „<...> Тина теперь и болотина, // Там, где купаться любил <...>" (Николай Рубцов), из цикла «Мусорология», - тащить с помоев, захламляя дом, шедевры местных умельцев-примитивов и отыскивать на развалах редкие, первые, дорогущие тома издания любимого им русского религиозного мыслителя, философа-космиста, батюшки-еретика, отца Николая Николаевича Фёдорова (1829 - 1903), оставаться «артистом» в подлинном смысле, а не просто художником в переводе с также звучащего английского слова, а выяснять, „кто лучший художник", в ежедневном открытом ринге-противостоянии на голых кулаках со своим закадычным сотрапезником и нерасторжимым собутыльником, приятелем Николаем Куцем, русским чисто богатырём, кому на кулаках на взводе неизменно в живописном соревновательном азарте ежедневно проигрывает, бывает, что и с челюстью наискосок по итогам...

- Век бы не знать этих, их обоих, - Татьяна Гончарова (в сердцах мне) о Гончарове и его дружбане Куце!

То он голый заснёт в холодной и голодной аудитории, укрывшись столом, типа одеялом, то закатит дружкам пир на всю Ивановскую в местном (дело было на Ставрополье) кафе по поводу удачной сдачи работы Худфонду, когда его принуждали переписать холст, а он провёл всех, лишь перекрасив иначе раму, то бросит чемоданы, едучи в другой город зачинать новую жизнь, и начнёт из попавшегося на глаза бетонного хлама тесать показавшемуся ему контуром голову быка, то падает с высоченных этажей, непонятно от чего, кого, куда, зачем, с чего и к кому, то остаётся живёхоньким после таких шагов в никуда, - ангел что ли?

А то вдруг напишет Троицу и Рублёва, успокоившись по Ван Гогу, утихнет, умрёт.

Ну много ли вы знаете нецерковных художников, награждённых церковными наградами? А вот Святейший Владыка Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий почувствовал то, о чём я только что сказал выше, увидел в Гончарове полёт (неземного) и свет (невечерний)...
                        В 2000, за несколько лет до кончины, через четверть века жизни Гончарова на Радонежье, под сенью Пресвятой Троицы, за усердные труды во славу Святой Церкви Христовой старейший и авторитетнейший правящий архиерей Русской Православной Церкви Божией Милостию смиреннейший Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков) награждает поэта и художника особой Грамотой в Благословение и на дальнейший творческий подвИг и пОдвиг!

- Татьяна Петровна, а рабочая одежда Станислава Кирилловича сохранилась?

- Да вы что? - он работал в том, в чём и ходил, а шёл в том, в чём только что вот и  писал!

В чём он, последний пОдвиг и подвИг художника, поэта Станислава Гончарова? - За полгода до конца, зная, что уже всё, художник отдаёт последнее своё время и предпочтение не завещаниям,  распоряжениям в связи с необъятно сделанным, подписям к картинам и каталогизации собственных работ, что обычно, понятно и даже необходимо при конце, а восстанавливает в Храме во имя Спаса Нерукотворного музея-заповедника «Мураново» имени Фёдора Ивановича Тютчева деревянную алтарную преграду, а по дереву он, надо сказать, ваял мастерскИ, изготавливая свои картины в сложнейших, комбинированных, авторски тонированных обрамлениях, называя их „киотами".

„Всю жизнь на плахе, - и: <...> Я живу без надежды <...>", - и вот мы видим совсем другого перед собой человека, мучающегося, подбитого и пробитого, как падающий и тонущий летящий и плывший океаном себе лайнер, уязвлённого глубоко и смертельно...

Поэты - иноки, инаковые, они другие, не как все: „Только крайняя нужда, окончательная грань нищеты, в которой я оказался, смиряет меня с путами необходимости - быть как все..."  (Станислав Гончаров).

И это был почти что конец.

            Тайте, тайте, свечи - безутешными - золотые по безвременно ушедшему, сгинувшему, падшему! 

Большой и верный друг Гончарова, и похороненный рядом с ним под Сергия Градом, написавший целый цикл статей о нём, Виктор Соловьёв, приводит в одной из них цитату Цветаевой о изгнанности и избранности поэта, говоря о друге-Гончарове: „Поэты - жиды!

Вот она шире:

„Гетто избранничеств! Вал и ров.
Пощады не жди!
В сем христианнейшем из миров
Поэты - жиды!"
("Поэма конца", 1924) - Марина Цветаева.

"Вновь проскальзывает ощущение душевного покоя и затаённой радости, вызванной счастливым браком, домашняя сценка в сознании художника приобретает форму священнодействия -  маленькая женщина что-то шьёт, сидя на раскладушке. Покрытые снегом и инеем деревья в заоконье перекликаются по цвету с изогнутыми конструкциями кровати, голубовато-сиреневая гамма цветов порождает впечатление тихого покоя". София Барер, искусствовед.

            "Художник и поэт Станислав Кириллович Гончаров - младший современник лидеров неофициального искусства шестидесятых... Неожиданность метафорических ходов художника выдает неустанную работу его мысли над загадками отечественной и мировой, полной трагизма, истории... Пластическое мышление Гончарова парадоксально, и нередко ставит в тупик, ошеломляя, буквально ни с чем не сообразными вещами". Виктор Соловьев, искусствовед.

            "Внимательный зритель найдёт в творчестве Гончарова много предчувствий или предсказаний ныне происходящего, в том числе и ненаступившего. В этом смысле Гончаров больше авангардист, чем просто неофициальный художник. И здесь он подходит к пределу искусства, словно к пределу мира видимого". Сергей Шефф, искусствовед.

            "Поэтическое творчество сменяли занятия живописью, вновь и вновь чередуя друг друга, работа Станислава Гончарова, писавшего днём картины, а ночью стихи, напоминала со стороны труд крестьянина, который увидев пустующие земли, жадно распахивает всё новые и новые участки, осваивая и обрабатывая их". София Барер, искусствовед.

"Гончаров одинок. Группы у него нет и быть не может. Его участок - всё искусство, обозримое его взору, и окрестности. Он может взять что угодно, откуда угодно, и с лёгкостью Рафаэля сделать это своим. Рискни использовать научную брошюру и, перекомпоновав её при помощи ножниц и непостижимости своего дарования, сотворит её уже фактом поэзии". Сергей Шефф, искусствовед.

"Характерно, что и сам Гончаров (впрочем, как и всякий настоящий художник) во что бы то ни стало стремится избежать попадания на какую-либо жёсткую полочку искусствоведческого определения. Только поймал его на словах: „Я - последний русский авангардист", - как прочитав эту фразу в моей статье о нём, он тут же стал от неё открещиваться". Виктор Соловьев, искусствовед.
                        "И вот, в творчестве темпераментного южанина - Гончарова, отличающегося феноменальной продуктивностью, насильственно разорванный позвоночник отечественной культуры стал срастаться". Виктор Соловьев, искусствовед.

Много ли знаете вы живых художников, поэтов, авторов, с кем у искусствоведов, литераторов, философов, людях гуманитарного труда, были бы такие глубокие, искренние, тёплые, честные, проникновенные человеческие взаимные чувства, чувственные связи и отношения, что остались нам от Гончарова в стольких великолепных статьях о нём: высокие слова в «Книге отзывов» на юбилейной выставке к 50-летию Гончарова титана-исследователя Русского Авангарда Дмитрия Сарабьянова, философа Виктора Троицкого, целая серия статей замечательного художника, учёного и искусствоведа Виктора Соловьёва, Сергея Шеффа, Софьи Барер, Ирины Ждановой, Василия Геронимуса, Владимира Десятникова, Юрия Линника, того, кого в деле изучения мировой мысли, культуры и искусства, вероятно, не без оснований считают гением, посвятившего не только свои лирико-философско-миросозерцательные эссе Гончарову, но и проиллюстрировав своим стихами многие тронувшие его Гончаровские картины...

„Уникальное! Неожиданное! Небывалое! По этому критерию С.К. Гончаров берёт самую высокую планку. Сразу узнаваемый, он выламывается из общего ряда - бросает вызов всякому усреднению", - Линник.

Стихи Гончарова, кумирами которого были Пушкин, Хлебников, Тютчев, Уитмен, Рубцов и Есенин, ценят значительные поэты и литературоведы нашего времени, причём, совершенно разных направленностей, оставляя Гончарову личные высокие отзывы: Евгений Евтушенко, Вадим Кожинов, с тёплым автографом дарит Гончарову последнюю книгу ценного своего издания Эдуардас Межелайтис, глубинная, хоть и не продолжительная дружба с литературоведом, критиком, сценаристом, писателем Виктором Шкловским отражена в сочувственных строках последнего Гончарову, когда Гончарова отказывались печатать, на подаренной ему книге: „Жена болеет, и Гончарова не печатают..."

Безбрежное наследие Станислава Кирилловича Гончарова бережно хранится его наследниками, изучается, описывается, каталогизируется, систематизируется, реставрируется; - скажем за это сердечное, большое спасибо и низко поклонимся его супруге, Татьяне, и дочери, Оксане, музейщикам, хранителям не только собрания Гончарова, но и коллекций музея-заповедника «Мураново»!

Гончаров не только не забытый, отложенный под стол или спрятанный под спудом, сукном, нет, - он активный выставляющийся и печатающийся, проходят знаковые его выставки, конференции и круглые столы, его произведения продолжают расходиться по частным собраниям, галереям и музеям в нашей Стране и Заграницей, идут чтения стихов, драм, копируют его картины, пытаясь понять технику и принципы построения живописного слоя и слога, к 45-летию жизни и творчества в Сергия Граде там был организован Гончаров-фестиваль с посвящениями ему, его народный музей с постоянной экспозицией его картин, люди творили прямо в воссозданной атмосфере его ателье, в его доме в Данилово, где последние годы жил Гончаров, создана его мемориальная мастерская, на Донбассе прошли памятные мероприятия, Луганский художественный музей показывал ранние, ещё времён учёбы, работы Гончарова из своего собрания, к 80-летию художника прошла очередная его персональная выставка в Сергиево-Посадском государственном историко-художественном музее-заповеднике, там готовят к изданию каталог художника, и сейчас Гончаров выставлен достаточно полно на текущей экспозиции «Пути Авангарда», Гончаров открывал знаковый проект «Арт-Память» Галереи «АртБаzа» на Грант Президента Российской Федерации, представляя всех самых значительных сергиево-посадцев своего века и времени, с апреля начинается съёмка документального фильма о жизни и творчестве Станислава Кирилловича Гончарова (режиссёр, композитор, оператор - молодой и одарённый Святослав Оводов).

Гончаров вернулся и в Москву, причём, на постоянные и лучшие площадки (подскажИте мне, а много ли достойных художников в Москве имеют сейчас постоянные экспозиции?): ведущая, старейшая, в 20 лет непрерывного стажа, московская «Галерея На Чистых Прудах» открывает на 3-ем этаже своих выставочных имений постоянную экспозицию лучших живописных творений Станислава Кирилловича Гончарова «„Я был предан дороге, что вела меня"», по мысли и планам к октябрю которая должна перерасти в грандиозную и занять все 3 этажа, сопровождаясь Круглым столом, докладами и изданием всех, собранных воедино, статей, написанных о мастере, что станет внушительной панорамой отзвука сделанного Гончаровым в искусстве за жизнь...

 „Душа не должна быть торговой точкой <...> Эта выставка - проповедь света в нынешнем времени, где царят и правят крупные числа <...> Ищи свой свет, дорогой подражатель. Ведь я не просто лампу зажёг", - Станислав Гончаров.

„Я был предан дороге, что вела меня", - великие слова - Гончаров из тех, кто был истый путник этого сияния, потому что нет кратчайшей и сладчайше напитка и дороги к Богу, чем искусство!

07 02 2022

Артём Киракосов,
художник-реставратор, Данилово,
Дом-музей-мастерская Станислава Кирилловича Гончарова